(г. Красноярск, Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева)
К
вопросу о начале формирования сибирского субэтноса в XVII веке
Согласно определению, приведенному в Большой советской
энциклопедии, этнос – это исторически сложившаяся, устойчивая группировка людей
– племя, народность, нация. Основное условие возникновения этнической общности
– это наличие территории и языка (1). Исходя из данного утверждения, можно
заключить, что субэтнос – это таксономическое понятие. Для субэтноса в
большинстве случаев основным структурообразующим фактором является наличие
общей территории. Очень часто язык субэтноса
представляется схожим с языком этноса, но при этом наблюдаются различные его модификации. Данной точки
зрения на понятие этноса и субэтноса будет лежать в основе исследования,
проведенного в статье. Хотя существует и другая точка зрения на рассматриваемый
вопрос, приведенная в трудах Николая Гумилева.
Одним из самых ярких субэтносов в
России является сибирский. В ходе этногенеза под влиянием особенностей
хозяйственной деятельности, определенных природных условиях и в силу
других причин, формируются характерные
для этнической общности черты материальной и духовной культуры, быта, групповых
психологических характеристик. У членов этнической общности появляется общее
самосознание, видное место, в котором занимает представление об общности их
происхождения (2). Сибирский субэтнос продукт длительного исторического
развития. Сибирские природно-климатические условия во многом отличаются от тех,
которые были в европейской России. В свою очередь, это накладывало отпечаток на
характер сибиряков. Сибирский субэтнос сформировался позднее, нежели многие
аналогичные образования в европейской части России. В нем проявился синтез
хозяйственных и духовных особенностей народов центральной части страны. В
данной статье будет сделана попытка проследить начальный этап его
формирования, и как этот процесс повлиял
на становление особенностей менталитета.
Сибирский субэтнос формировался из
двух источников. Первый – это местное
население, которое жило на территории Сибири до прихода русских людей. Второй –
это русские землепроходцы и первые русские старожилы Сибири. Первый элемент
включает в себя такие народности как ненцы (в XVII веке их называли самоедами или самоядъю), ханты и манси
(«югра», остяки, вогулы), сибирские татары, селькупы (самодийские племена),
группы тюркских народностей (томские, чулымские татары, телеуты, енисейские
киргизы), эвенки, эвены, тунгусы, якуты, юкагирские племена и многие другие.
Характер их взаимоотношений с
русскими старожилами был различен. С некоторыми племенами фактически сразу
установились мирные отношения. « Очутившись в Сибири, переселенцы, например,
быстро оценили преимущества некоторых видов одежды коренных жителей, хорошо
приспособленной к местным природным условиям, стали перенимать у «иноземцев» способы приготовления пищи,
способы передвижения и т. д.» (3). Причем, чем дальше от центра России уходили
русские люди, тем больше они ассимилировались с местным населением. « На
Индигирке, Колыме, в Иркутском крае, Забайкалье и в некоторых других местах
вследствие смешения с другими народами сильно менялся и внешний облик, и язык,
и быт, осевших там русских» (4).
В Сибирь со стороны русских колонизаторов
шло преимущественно мужское население, при этом отмечался дефицит
представительниц женского пола. « Остро стоял женский вопрос, было наличие
большого количества холостых и одиноких крестьян, особенно в первый период
развития местного земледелия» (5). Механизм решения данной проблемы был хорошо
отработан. « Недостаток женского
населения восполнялся главным образом присылкой из России жен с семьей, людей
поверстанных в тягло, частично путем женитьбы на ссыльных «гулящих женках» и на
местных туземных женщинах» (6). Таким
образом, происходила ассимиляция русских с местными народами.
Однако необходимо отметить, что
господствующее положение в культуре русского населения Сибири в начале –
середине XVII века,
по-прежнему занимали общерусские ее черты, и что в целом во взаимодействии
культур, влияние русских на аборигенов было неизмеримо сильнее. С другой
стороны, местное население с большой охотой приобщалось к достижениям в
культуре земледелия и ремесла. Этот взаимообмен в свою очередь определил особенности
ментальности будущего субэтноса. Сибирякам присуще любопытство, сметливость,
способность быстро перенимать навыки у других народов.
Однако не следует думать, что
существовала идиллия в отношениях между русскими колонизаторами и местным
населением. Чем глубже проникали русские в бескрайние просторы русской земли,
тем сильнее становилось сопротивление коренных народов. Например, известны
частые столкновения с чукчами, камчадалами и другими. Наиболее красочно данные эпизоды русской
колонизации описаны в работе Зуева А.С. (7). В свою очередь эти конфликты
формировали такие негативные черты сибиряков как потребительское отношение к
природе, пренебрежение к обрядам и обычаям коренных народов, неуважение к их
культуре, чувство превосходства русских над местным населением.
Следует более подробно остановиться
на составе русских колонизаторов и их
участие в формировании сибирского субэтноса. Существовали две формы
колонизации Сибири – «государственная» и «вольнонародная». Эти формы колонизации
базировались на миграциях из северных «черносошных» уездов. «Ратных людей для
службы в Сибири набирали, прежде всего, в поморских (северных) городах. В
основном из Поморья же отправляли за Урал «на вечное житье» и первых
крестьянских поселенцев. Почти исключительно поморскими выходцами
осуществлялась и вольная колонизация Сибири» (8).
Как ни парадоксально, в Сибирь
двинулись представители наиболее свободных слоев трудового населения России.
Это обуславливалось тем, что поморские промышленники были знакомы с Зауральем еще
до похода Ермака, наличие свободного от крайностей феодальной эксплуатации
населения, сильным развитием в Поморье промыслового предпринимательства,
относительной теснотой в ряде северных районов.
Поморы еще до похода Ермака активно проникали
на север Сибири. Здесь первопроходцы основывали свои первые торговые городки,
промышляли пушнину. Поморы были искусными мореходами. На своих кочах они
передвигались по водам Северного Ледовитого океана (Студеного моря). По
сведениям ряда иностранных путешественников они еще в 80-х годах XVI века достигли устья реки Енисей. После похода
Ермака в Сибирь и основания первых
острогов поморы были в авангарде русской колонизации.
В свою очередь поморы переносили
особенности своей хозяйственной деятельности, общественного уклада,
менталитета. Огромные пушные богатства Сибири притягивали поморских
промышленников. «Между основными районами выхода и заселения (отхожего
промысла) существовали определенные связи. Промышленные люди из Северного
Поморья тяготели к северным сибирским уездам, а выходцы из Центрального
Поморья, обычно предпочитали охотиться в южных уездах» (9). Таким образом,
происходило распределение потоков колонизации в Сибири. Необходимо обратить
внимание на тот факт, что «среди промышленников из Центрального Поморья было
меньше профессиональных охотников и больше крестьян-земледельцев и посадских
ремесленников» (10). В конечном счете, для многих русских пушной промысел
являлся лишь временным занятием.
С начала XVII века все большую роль в освоении Сибири начала играть
земледельческая колонизация. В ходе ее поморы перенесли в Сибирь свою общинную
организацию.
Важно отметить, что « первое
поколение русских переселенцев в Сибирь принесло с собой не только житейский
опыт общинной жизни и артельной организации труда, но и более широкое
представление о вековых традициях сословной организации, ее месте в системе
местного управления и роли своего представительства» (11). Сибирь была отделена
от центра страны, поэтому многие жизненно важные вопросы приходилось решать на
местах, не дожидаясь распоряжений из центра. Представители центральной власти
не чувствовали себя абсолютной безопасности в Сибири, так как государственный
аппарат принуждения в XVII веке не работал столь эффективно как в европейской
части страны. В свою очередь у сибиряков формировалась инициативность и тяга к
свободе действий. «Активная жизненная
позиция, исключавшая безусловное подчинение замыслам и приказам воеводской власти, была очень характерна для
общественного сознания сибирских людей. В той или иной форме она проявлялась постоянно и немало
способствовала успеху» (12). Крестьяне Сибири в
последующие века во многом отличались в своем поведении от
представителей данного сословия в центральной части России. Возможно, поэтому в
Сибири не прижилось крепостное право.
Благодаря относительной
малонаселенности Сибири на начальном этапе ее освоения у представителей
сибирского субэтноса складываются особые формы коллективизма. « … Сибирские
поселенцы совместно приводили землю в
культурное состояние и в зависимости от вложенного труда делили пашню между
собой, а потом владели ей индивидуально» (13).
Сибирь по своему хозяйственному
укладу жизни в большей мере была сходна с Поморьем. « По преимуществу эти края приобрели социальную
окраску, сходную с Поморьем, и стали областью не частно-сеньориального, а
государственного феодализма» (14). Здесь характер эксплуатации населения носил
более разумные размеры. Это обуславливало лояльность сибиряков к центральной
власти. Если рассмотреть историю Сибири в XVII веке социальные волнения имели место, только тогда, когда
наблюдались злоупотребление властью на местах, и именно против воеводского
произвола была направлена волна недовольства. Следовательно, формировалась
такая черта менталитета, как преклонение и, в какой–то мере, обожествление
центральной власти.
Сельские миры, центрами которых
были слободские поселения, в повседневной жизни тесно контактировали друг с
другом. У них были тесные с округой
уездом или с самим городом. Все это было связано с поморскими традициями,
неотъемлемой частью которых было коллективное принятие решений и прямое обращение к центральной власти. «Коль
скоро сама система местного самоуправления допускала активную совещательную
роль мирских сообществ, их право обращаться к власти и даже аппеляции на ее
решения и действия» (15). Благодаря этому у сибиряков сформировалось
правдолюбие и желание добиться истины любой ценой.
В это время многие переселенцы в
Сибирь из Поморья еще сохраняли свою
связь с местом, откуда они пришли. «Стрельцы сотен, сформированных в
Европейской России и затем переведенные в Сибирь, иногда весьма продолжительное
и время именовались вологодскими, устюжскими, холмогорскими, каргопольскими и
др.» (16). Эта особенность позволяет отчетливо выявить места выхода первых
сибирских переселенцев.
Не только русские старожилы родом
из Поморья сыграли видную роль при освоении Сибири в XVII веке. Менее крупную,
но в тот же время значительную группу составляли представители Поволжья. « Из
других районов Русского государства больше всего в Сибири было представлено
Поволжье, жители же прочих областей в XVII века за
Урал редко и почти исключительно в качестве ссыльных» (17).
Костяк дружины Ермака составляли вольные казаки, множество из которых
происходили из Поволжья. Они привнесли многие сибирские традиции в уклад жизни
сибирских городов и сельских общин. В основном они были служилыми людьми .
Казачий круг мог отменить решения
воеводы, даже в таких важных вопросах, как отражение набегов кочевых племен или
во время походов вглубь территорий противников.
Терпеть подобное положение дел
вынуждала сама специфика освоения Сибири.
Обстоятельства складывались так, что уже в первое десятилетие XVII войско пополнялось очень разными людьми, сплошь и
рядом близкими по своему духу казачьей вольнице. Необходимость в служилых людям
заставляла правительство снисходительно относиться к прошлому многих участников
«смутных лет», а отдаленность Сибири и сложность ратной службы с ее
бесконечными «посылками» позволяли ему надеяться. Что подобный элемент не
вернется к «воровству». Можно провести параллель с колониальной политикой
Великобритании, когда наиболее неугодных преступников направляли в Австралию на
освоение нового континента. Как показала историческая практика, подобная
политика имела успех. Многие из них по своему складу были пассионарными
личностями. Они направляли свою энергию на освоение новоприобретенных
территорий. Следовательно, фундамент сибирского субэтноса основывался на
наиболее активных и жизнеспособных людях.
В XVII веке в контингенте переселенцев в Сибирь особую роль играла
ссылка. «Сибирь уже в XVI веке
служила местом ссылки на поселение. Часть ссыльных направлялась на пашню. Эта
мера действовала в течение всего XVII и перешла
в XVIII столетие. Количество
ссылаемых было особенно значительным в периоды обострения классовой борьбы в
центральной России» (18). Ссыльных можно подразделить на две группы. Первая –
это опальные представители знати и
чиновничества Русского государства, а вторая – это иностранцы.
Особый интерес представляет вторая
группа. В течение всего XVII века Россия
вела упорные войны с Речью Посполитой. В ходе этих войн в России складывается
особый контингент военнопленных. В силу схожести языка и культурного развития
они органически вливались в состав сибирских гарнизонов. « Заметную роль в
пополнении первых гарнизонов Сибири играли ссыльные – выходцы из-за рубежа
«литва», « черкасы», «немцы». В начале XVII века они входили в состав служилого населения, по-видимому,
каждого сибирского города, ибо упоминаются во многих воеводских отписках,
царских грамотах и наказах конца XVI – начала XVII века» (19).
Данная группа имела не менее
пассионарный характер, нежели жители Поволжья или Поморья. Многие пришельцы
ассимилировались с местным населением и
русскими, тем самым, закладывая еще один кирпичик в здание сибирского субэтноса.
Политика власти способствовала
тому, чтобы многие ссыльные оставались на территории Сибири. « В Сибири
ссыльные, попадая в сложившееся сообщество – войско обретали официальный статус
«государевых служилых людей», и их «вины» в известной степени отпускались.
Правда, о возвращении на «Русь» таким сосланным думать было сложно» (20).
Ссылали людей из различных социальных слоев и за различные повинности. Если
ссылка какого-либо опального князя и боярина воспринимались сибирскими
летописцами как целое событие, то присутствие множества простых служилых людей, сосланных в Сибирь,
обозначались лишь в разрядных книгах. Ссылка вносила свой компонент в состав
сибирского субэтноса. Она вносила особую изюминку в состав будущих сибирских
семей.
Необходимо отметить такой источник
формирования сибирского субэтноса, как беглые крестьяне из Европейской части
России. « Среди вольных переселенцев
было немало беглецов, оставивших свое тягло «впусте», однако, нужно заметить,
что бытовавшее до недавнего времени мнение о преобладании беглых среди отправлявшихся за Урал специальными
исследованиями не подтвердилось» (21).
Исходя из этого, можно утверждать, что крестьяне, которые закладывали
основу сибирского земледелия, добились определенных успехов в Европейской части
России. Если подумать логически, то
большинство беглых крестьян являлись в силу ряда своих личностных качеств
(пьянства, лени) наименее приспособленными к успешному ведению хозяйственной
деятельности. Таким образом, сибирский субэтноса формировался в основном из
самых лучших представителей крестьянства Европейской части России. И во многом
благодаря этому фактору относительно быстро была создание система земледелия в
Сибири, особенно если учитывать, что условия в ней отнюдь не благоприятствовали
этому.
С первых лет заселения Сибири на ее
территории начались активные миграции.
Самовольные миграции крестьян вызывали ответную репрессивную реакцию со стороны
органов государственной власти, которым
в условиях Сибири было выгодно, чтобы сохранялась оседлость крестьян.
«Повседневная стихийная борьба за право перемещения и освоения новых земель
становились одним из основных проявлений социального мировоззрения сибирских
крестьян. Оно воплощалось в разных формах – от организации заимок в
относительной близости от старого поселения до перемещения на новые, отстоявшие
от него земли» (22). Скорость заселения и освоения Сибири определялась именно
этой особенностью менталитета сибирского крестьянства. В свою очередь это вело
к тому, что формировались такие черты в сознании сибиряков, как тяга к поиску
неизвестных земель.
Следует отметить то, что
государственной власти удалось
распространить свое влияние и контролировать освоение Сибири уже на начальных
этапах пребывания ее в составе России. «
Переселявшееся в Сибирь русское население сталкивалось с установившимися там,
социальными порядками, свойственными позднефеодальной России, прежде всего с
системой рентных отношений, утверждавшихся местным воеводским аппаратом
управления» (23).
Обобщая все вышесказанное можно
выделить несколько составляющих сибирского субэтноса. Во-первых, это местные
народы; во-вторых, колонизаторы с Поморья, в-третьих, переселенцы с Поволжья;
в-четвертых, иноземцы, отбывавшие ссылку
в Сибири; в-пятых, русские, отбывавшие ссылку в Сибири; в-шестых, это были
беглые крестьяне.
Можно сделать вывод о том, что
сибирский субэтнос состоит из разного рода культурных и национальных
компонентов. Одни из этих компонентов проявляются в большей мере, другие же в
меньшей мере. Это, в свою очередь создает, создает тот специфический образ,
который принято называть сибиряками. Сибирский субэтнос сформировался позднее
других, но для историков это дает отличную возможность проследить процесс его
образования, начиная от заселения Сибири и заканчивая нашими днями.
Первый этап в развитии сибирского
субэтноса следует относить к XVII веку.
Следует отметить тот факт, что Сибирский субэтнос развивался ускоренными
темпами. « В итоге в конце XVII века
русское население Сибири по своей численности уже преобладало над коренным. Вместе
с русскими усилилось передвижение за Урал народов Поволжья (татар, башкир,
чувашей) и севера (коми). Сюда же царское правительство высылало группы
военнопленных (поляков, шведов, литовцев, украинцев). Все это способствовало
росту многонациональности сибирского населения» (24). Один из феноменов
сибирского субэтноса заключался в том, что при всей его полиэтничности в Сибири
не было серьезных межнациональных конфликтов. Чувство толерантности и
межнациональной терпимости еще в XVII веке
сложилось в сознании сибиряков. Процессы происходившие, в XVII веке
заложили основы будущего менталитета сибиряков.
Примечания
1. БСЭ. – М., Издательство «Советская энциклопедия», 1978. – С.298.
2. БСЭ. – С.298.
3. Никитин Н. И. Освоение Сибири в XVII веке.- М., Просвещение, 1990. –С.130.
4.
Никитин Н. И. Освоение Сибири … – С.130.
5.
Копылов А. Н. Русские на Енисее
6. Копылов А. Н. Русские на Енисее … – С.84.
7. Зуев А. С. Русские и аборигены на крайнем северо-востоке Сибири во второй половине XVII – первой четверти XVIII века. – Новосибирск, НГУ, 2002. – С.320.
8. Никитин Н. И. Русские землепроходцы в Сибири. – М., Знание, 1988. – С.14.
9. Павлов П. Н. Промысловая колонизация Сибири в XVII веке. – Красноярск, КГПИ, 1974. – С.207.
10. Павлов П. Н. Промысловая колонизация…. – С.207.
11. Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и общество в Сибири в XVII веке. – Новосибирск, Наука, 1991. – С. 14.
12. Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и … – С. 100.
13. Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и … – С. 24.
14. Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI - начале XVIII. – М., Наука, 1972. – С.120.
15. Александров В. А.,
Покровский Н. Н. Власть и …. – С. 45.
16. Никитин
Н. И. Служилые люди в Западной Сибири в XVII веке. – Новосибирск, Наука, 1988. – С. 31.
17. Никитин Н. И. Русские землепроходцы …. – С.16.
18. История Сибири с древнейших времен до наших дней. Т.I. – Л., Наука, 1968. – С.64.
19. Никитин Н. И. Служилые люди.…– С. 27.
20. Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и …. – С. 89.
21. Никитин Н. И. Русские землепроходцы …. – С.16.
22. Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и …. – С. 329.
23. Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и ….. – С. 330.
24. История Сибири с древнейших времен …. – С.56.
Автор: Хромых Александр Станиславович - аспирант кафедры
Отечественной истории КГПУ, учитель истории МОУ СШ № 22.
e-mail: khromikh.a.@
mail. ru